АВТОР: БОРИС КЛЕЙН
ПРОЧИТАННОЕ И ПЕРЕЖИТОЕ
В июне 2012 года немецкий журнал “Дер Шпигель” опубликовал обширное интервью пианиста и дирижера Даниеля Баренбойма. Прочитав этот текст, я подивился терпимости израильтян к своим недругам “со стажем”. Еще в сентябре 2005 года он привез в Иерусалим книгу, написанную, по его словам, совместно с арабским интеллектуалом Эдвардом Саидом (к тому времени покойным). На презентации книги присутствовала корреспондент израильского армейского радио Дафна Арад. Когда она попыталась спросить маэстро, тот возмущенно выпалил:
“Сначала сними военную форму, а потом поговорим, не смей осквернять память моего друга Саида своими погонами!” (цит. по: maof.rjews)
Возник вопрос: какое место занимал вышеупомянутый Саид в жизни музыканта с мировым именем? Чтобы ответить, понадобилось привлечь разнообразные источники. Итогом их анализа стала предлагаемая статья
ПОЧЕТНЫЕ ПРОВОКАТОРЫ
Судьба не обошла Баренбойма удачей. Но ему недоставало одних лишь музыкальных трофеев, пусть и самых престижных; изо всех сил он прорывался на политическую арену. Во имя чего? Оказывается, годы ушли на то, чтобы заполучить в Израиле статус “персоны нон грата”.
Может, он действовал так по собственным убеждениям, возможно, что под чужим влиянием. Одно очевидно: яростные нападки на еврейское государство отнюдь не мешали его карьере; скорее, наоборот. Такая уж складывалась ситуация в современном мире. А он очень чувствителен к конъюнктуре.
Вот некоторые проявления его усилий.
В 2001 году, вопреки предупреждениям и протестам, он исполнил на фестивале классической музыки в Иерусалиме произведение Вагнера. Большинство слушателей покинули тогда концертный зал.
В 2004 году его все же пригласили в Израиль на вручение престижной премии. Он и эту церемонию использовал, чтобы заговорить об “израильской оккупации” палестинских земель. В ответ на возмущение членов комиссии из министерства просвещения, лауреат заявил:
- Я сознаю, что мои действия провокативны. Я горд тем, что я – провокатор!
При поездке с концертом в Газу он отказался передать письмо, находившемуся там в плену у исламистов, израильскому солдату Гиладу Шалиту и не пожелал сказать несколько слов о нем перед концертом – объяснив тем, что не занимается политикой. Это была неправда, потому что после концерта он выступил с заявлением, что верит в борьбу палестинцев за независимость, ибо она “является легитимной”.
О скандальных инцидентах, связанных с его действиями, писали не раз; и я затронул этот сюжет в “Каскаде” (2007, № 15).
Напомню, о чем дискутировали тогда – и что продолжает волновать многих теперь.
Можно, конечно оспаривать позицию Союза израильских музыкантов, наложившего в свое время запрет на исполнение вагнеровских сочинений. Но определенные основания для такого решения имелись.
Даниель Баренбойм опровергал это, подчеркивая в публичных выступлениях, что как еврей он сознательно защищает Германию. “Мы должны помнить, – говорил он, – что антисемитизм Вагнера был интеллектуальной модой в девятнадцатом столетии, и его нельзя делать ответственным за подлинные зверства, совершенные полстолетия спустя теми, кто злоупотребили его идеями”.
Такие заявления лауреат Нобелевской премии Эли Визель расценил как попытки “приглушить” критику антисемитизма. С ним выразил свою солидарность прямой потомок композитора, музыковед и философ Готфрид Вагнер. Это неправда, написал он в своей автобиографической книге, что великий прапрадед только следовал за модой своего времени. Он сам разжигал антисемитизм в Германии. И делал это не только в публицистике, но и в своих операх (“Twilight of the Wagners…”).
Кстати, в 1881 году Рихард Вагнер откровенно написал своему безумному покровителю, баварскому королю Людвигу II: “Я считаю еврейскую расу прирожденным врагом человечества и всего благородного на земле…”.
Он действительно мог взять старый миф и переделать его для своей оперы, следуя маниакальной логике. Персонажей как будто охватывает ужас перед “осквернением” евреями арийской расы, они жаждут искупления грехов кровью, грезят о мести, ритуальных убийствах, а в смерти видят средство освобождения от земных горестей. Он не гнушался пародированием синагогальной музыки, и, как заметил выдающийся композитор Густав Малер, преднамеренно высмеивал евреев в оперном цикле “Кольцо Нибелунгов”.
Нарушение Баренбоймом запрета (единственного в своем роде) на исполнение вагнеровской музыки в Израиле вызвало поток разноречивых суждений, иногда резких по тону. Из письма израильтянки, опубликованного американским журналом “Opera News”:
“Даниель Баренбойм является высокомерным, эгоистичным, эгоцентричным человеком, который не испытывает сострадания или сопереживания к тем, кто пережил Холокост, и кто не может выносить музыки Вагнера. Он видный музыкант, пианист и дирижер, но он бесчеловечный (“but he is not a human being”).
Продолжая гнуть свою линию, он демонстративно попросил – и недавно получил (в дополнение к аргентинскому, израильскому) также и гражданство несуществующего “палестинского государства”.
И вот теперь эти его откровения журналу “Шпигель”…
“Spiegel: Господин Баренбойм, почему вы боретесь за исполнение в Израиле музыки Рихарда Вагнера? Ни один другой композитор не вызывает здесь такой ненависти, как этот немецкий композитор-антисемит.
Баренбойм: Меня огорчает то, что официальный Израиль так упрямо отказывается разрешить исполнение Вагнера – как вновь было две недели назад в Тель-авивском университете – потому что я считаю это симптомом болезни. Слова, которыми я намерен воспользоваться, жесткие, но я выбираю их сознательно: в Израиле идет политизация памяти о Холокосте, и это ужасно.
Spiegel: Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду.
Баренбойм: В 1952 году, когда я в возрасте 10 лет приехал в Израиль из Аргентины, никто не говорил о Холокосте. Катастрофа была чем- то слишком близким для тех, кто ее пережил, а молодые израильтяне хотели создать новое еврейство. Они хотели показать, что евреи могут быть не только художниками или банкирами, но могут заниматься и сельским хозяйством и спортом. Они смотрели вперед и не хотели говорить о страданиях своих родителей.
Spiegel: Когда это изменилось?
Баренбойм: С процессом над Адольфом Эйхманом в Иерусалиме в 1961 году… Впервые я, как и мои школьные друзья, задумался о Второй мировой войне. Вдруг заговорили о том, что мы должны сделать что-то, дабы подобное никогда не повторилось вновь… Нет никакой связи между палестинской проблемой и европейским антисемитизмом, если не считать того, что теперь считается, что палестинцы должны расплачиваться за исторические грехи…
Spiegel: Господин Баренбойм, вы патриот Израиля?
Баренбойм: Что значит быть патриотом Израиля? Чем сегодня можно гордиться? Как можно быть патриотом в стране, которая последние 45 лет оккупирует чужую территорию? Да, палестинцы могли признать раздел Палестины 29 ноября 1947 года, и именно этого они не сделали, так как считали, что раздел был несправедливым. Почему мы не можем принять это как исторический факт и перевернуть страницу? Это просто негуманно”.
Будем считать, что с его патриотизмом ясно, но уточним, что произошло в тот исторический день.
Справка: 29 ноября 1947 года Генеральная ассамблея ООН приняла решение о прекращении британского мандата и разделе Палестины на два независимых государства: еврейское и арабское. “Лидеры палестинских арабов и арабские государства отвергли решение ООН и заявили о своем намерении прибегнуть к силе, что не замедлили исполнить… теперь евреи лишь собственными силами отражали нападения вооруженных банд арабов” (“Краткая еврейская энциклопедия”, т. 3. с. 314).
Далее из интервью:
“Spiegel: Вы проявляете терпимость в отношении арабов, но соседи Израиля ведут себя враждебно. Разве президент Ирана Махмуд Ахмадинежад не говорил, что хочет стереть с карты “сионистское образование”?
Баренбойм: Я не наивен. Я прекрасно знаю, что в мире нет ни одного араба или мусульманина, который сказал бы, что на Ближнем Востоке должно быть еврейское государство. Но почему они должны так говорить? Мы совершили ошибки – и вы совершили ошибки, но мы здесь – и вы здесь. Давайте жить в мире, и пусть восторжествует справедливость. Может быть, для этого слишком поздно. Но кто знает? Это человеческий конфликт, оба участника которого глубоко убеждены, что имеют право на один и тот же кусок земли. Нам нужен не “ближневосточный квартет”, состоящий из ООН, русских, европейцев и американцев. Нам нужен психиатр”.
Он, значит, положение в регионе “прекрасно знает”, почему и выбирает для себя, как исходный, постулат: ни один араб или мусульманин вообще не принимает существования еврейского государства. И, тем не менее, он настаивает на безусловном признании Израилем палестинских требований, как гарантии прочного мира.
Еще фрагменты интервью:
“Spiegel: В июле вы со своим оркестром “Западно-восточный диван” будете на гастролях в Лондоне, где исполните все симфонии Бетховена, в том числе Девятую в день открытия Олимпийских игр. Разве это не смелое проявление уверенности?
Баренбойм: Конечно, израильтяне и арабы составляют по 40 процентов оркестра, и никто из них не представляет свое правительство. Мы думающая альтернатива.
Spiegel: Или настоящая утопия.
Баренбойм: Я предпочитаю воспринимать это как нетрадиционную медицину Она действует не так быстро, но иначе …Многие арабы ничему не научились у великого Эдварда Саида, вместе с которым я основал оркестр – а именно тому, что палестинцы не могут отрицать Холокост. Я полностью понимаю палестинцев, когда они бойкотируют израильские институты. Но я не понимаю, зачем им бойкотировать отдельных израильтян, которые явно дистанцируются от своего правительства…”.
И прочее в том же духе. Текст, небесполезный для изучения “психологии самоненависти” у некоторых знаменитых евреев.
Итак, выходит, он научился чему-то важному у своего “великого друга”. Об этом аспекте их духовной жизни стоит сказать отдельно.
Эдвард Саид (1935-2003) без сомнения был незаурядной личностью. Он родился в семье богатого араба-христианина, но где именно, ясности нет до сих пор. Сам Эдвард уверял, что в Иерусалиме, на основании чего объявил себя палестинским беженцем, изгнанным из родной страны сионистами. Однако постоянным адресом его родителей значился город Каир.
В 1951 году Саид уехал в США, где сделал академическую карьеру как историк литературы, стал профессором в нью-йоркском Колумбийском университете. Считался одаренным пианистом, проявил себя и в музыкальной критике.
Много шума наделала изданная им в 1978 году монография “Ориентализм”, за которой в 1993 году последовала книга “Культура и империализм”. Хорошо владея пером, автор нашел способы воздействия на широкую публику.
С течением времени возобладало негативное отношение к этим его работам, подытоженное, в частности, в статье Льва Лосева “Смерть Эдварда Саида, или энергия заблуждения”.
Он выдвинул целую концепцию “ориентализма”, которая поначалу нашла сторонников (преимущественно среди дилетантов), ее расхваливали некоторые льстецы, но затем она была подвергнута сокрушительной критике ведущими учеными-востоковедами.
К чему сводились “новые идеи”, выдвинутые им? Они оказались очень близки вульгарно-социологическому марксизму. Вот положение, которое можно считать ключевым у него:
“Каждый европеец, когда он говорил о Востоке, был расистом и империалистом”. С помощью бесчисленных, не всегда достоверных примеров читателям его книг навязывался вывод: все европейцы только и делали, что искажали реалии, а фактически приписывали арабам собственные пороки и фобии.
То есть, одним махом зачеркивались достижения целой плеяды западных мыслителей, историков, филологов, внесших неоценимый вклад в изучение материальной и духовной культуры ближневосточных стран, да и всей Азии. Всех брал под подозрение человек, сам не сделавший, в сущности, никаких серьезных открытий, но открыто третировавший усилия и заслуги других.
Знаменательно совмещение его академической жизни с другой, во многом потаенной. До 1993 года этот американский гражданин заседал в комитетах террористических организаций освобождения Палестины, был одним из ближайших советников Ясира Арафата. Его посвящали во все тайны палестинского подполья – и он активно содействовал реализации кровавых планов, а потому и несет ответственность за гибель множества израильтян.
Затем Саид порвал с Арафатом, но не потому, что, наконец, прозрел и увидел пагубность террора, а потому, что Арафат оказался “слишком мягок” по отношению к Израилю, согласился на какие-то взаимные уступки и подписал соглашения в Осло (роlit/ru, 2009.01.22).
Есть возможность привести фрагменты его интервью, в которых, по своему обыкновению, Э.Саид маскировал истинные побуждения (поглотить еврейское государство) псевдонаучной лексикой.
В мае 2002 года журналистка Вера Рейдер спросила его:
- Вы были против идеи создания на Ближнем Востоке двух независимых государств – Израиля и Палестины. В свете последних событий – изменилась ли Ваша точка зрения?
Ответ:
- Моя точка зрения не изменилась, но я думаю, она с самого начала была не совсем правильно понята. Я имел в виду, что, как “долгосрочный проект”, идея разделения двух народов, так тесно связанных между собой, даже географически, – просто безумна. Я говорил о необходимости для всех – арабов, израильтян, палестинцев, – познать самих себя через историю другого…Я имел в виду познавательный процесс на долгий срок. Но для настоящего момента, я думаю, должна быть достигнута независимость, потому что палестинцам необходимо освободиться от израильского оккупационного режима. Но я мыслю это разделение только как этап.
Еще вопрос журналистки:
- Многих израильтян пугает, например, проблема палестинских беженцев. Каким Вы видите путь к решению этой проблемы?
- Я многие годы посвятил изучению этой проблемы, и я думаю, что самый важный шаг на пути ее решения – это признание Израилем своей ответственности за то, что случилось с палестинцами в 1948 году. Это – ключевой момент, потом уже начинаются поиски конкретных решений, могут ли люди вернуться или нет, и куда (Perspectiva co.il).
Заметим, он обходит события 1967 года, ставшие теперь “точкой отсчета” в переговорах по палестинскому вопросу. Для него главная вина Израиля заключается отнюдь не в Шестидневной войне или в последующих кампаниях, а в том, что страна провозгласила и отстояла свою независимость. Нет нужды напоминать, что в мае 1948 года объединенные армии арабских государств – Египта, Иордании, Ирака, Сирии, Ливана и Саудовской Аравии напали на молодое еврейское государство, образованное, в соответствии с решением ООН, чтобы его полностью уничтожить. Совершенно неожиданно, оно само их всех победило.
Однако от арабских правителей Саид никогда не домогался покаяния в агрессии (хотя бы и запоздалого). Для него не имело значения то, что как раз ввиду тех боев сотни тысяч арабов покинули свои жилища, после чего и возникла проблема беженцев.
Таковы его уроки, преподанные неофитам. Что примечательно? Сравнивая, к примеру, интервью Д.Баренбойма с прозвучавшими раньше высказываниями его палестинского “гуру”, мы обнаруживаем у них явное сходство: в выборе тем, аргументации и даже фразеологии. Разумеется, тут главное – совпадение, как витиевато сказали бы юристы, “выгодоприобретателей” от этого содружества талантов…
Но стоит ли сводить весь сюжет к политике, от которой нашего маэстро порою буквально воротит? Он же представитель чистого искусства. Наглядное подтверждение тому – тот самый симфонический оркестр “Западно-восточный диван”, созданный им совместно с Саидом в 1999 году. Вот где поистине новаторская попытка “большого скачка” классической западной музыки – в самую гущу исламского Востока.
Как историк, не хочу обойти его маститого предшественника на этой стезе. В анналах турецкого султанского двора сохранились свидетельства о появлении с 1830 года в Стамбуле капельмейстера военного оркестра, итальянца Джузеппе Доницетти. Сомнений быть не может: на приглашение султана откликнулся не кто иной, как брат великого оперного композитора Гаэтано Доницетти.
Были наняты в разных городах Италии опытные музыканты. И вот впервые на этой земле слились в стройном согласии медные с деревянными, зазвучали произведения Россини. Султан был доволен. Джузеппе присвоили офицерское звание, а впоследствии он даже удостоился титула паши.
Он дожил там до старости, и мог бы считать это своим успехом, если бы его концерты посещали турецкие массы. Но судя по сохранившимся отчетам, вершиной карьеры Доницетти-паши стало всего лишь управление оркестром гарема, где, под наблюдением евнухов, султанские жены иногда услаждали игрой слух своего повелителя (Bernard Lewis, What Went Wrong, Oxford, pp.133 – 137).
Так обозначились – и с тех пор не очень широко раздвинулись границы вестернизации в области музыки. Даже в современной Турции, не говоря уже об арабских странах, лишь узкие прозападные круги слушают европейскую музыкальную классику. Подавляющее большинство правоверных мусульман к ней, в лучшем случае, равнодушно.
Эту специфику восприятия, естественно, замечает и Д.Баренбойм, он даже журит кое-кого из исламистов, но мягко:
- Те арабы, которые не разрешают нам выступать в своих странах, совершают ошибку.
Зато с соплеменниками он более категоричен:
- Израильтянин, который считает, что его правительство все делает правильно, не придет в наш оркестр.
Если это не политика – то что?
Впрочем, пусть выступают, где им дозволено будет. С соблюдением бдительности, а если обстановка потребует, и конспирации (случай поспешной ретирады с концерта у его оркестрантов уже был).
Как можно отчетливее, я попытался набросать портрет того человека, о котором по праву можно сказать: нет таких крепостей, которых не возьмет беспредельно тщеславный Баренбойм! Пусть даже с помощью провокаций.
Мне, как нетрудно заметить, он глубоко несимпатичен. Притом, что все таланты и звания остаются при нем, я ничего в его исполнении слушать больше не хочу. У каждого, разумеется, свой свободный выбор. Слава Богу, есть еще столько других превосходных мастеров – людей, не только на словах преданных одному искусству.
